Мораль святого Игнатия - Страница 38

Впервые в жизни.

Но, хоть Эмиль и не замедлил похвастаться этим в письме домой матери, гораздо больше он гордился другой победой. Де Галлен выиграл поединок у ученика из класса отца Аврелия Люсьена Эрве — худенького паренька его сложения по кличке Кролик. Победа Котёнка над Кроликом была, в общем-то, победой Дамьена де Моро, чьим учеником был Котёнок, над Франсуа де Мирелем, готовившим Кролика. Кто-то увидел в ней победу отца де Шалона над отцом Аврелием, а некоторые прозревали в исходе поединка даже победу прогрессивной французской школы над итальянской. На самом деле, как полагал отец Гораций, Котёнок просто сумел воспользоваться вначале поединка небольшим позиционным преимуществом, а после — случайным замешательством Кролика после обманного выпада Эмиля.

Тем не менее, победа была налицо, и счастье Котёнка не имело границ.

Филипп д'Этранж проиграл поединок Камилю Леметру, Потье выиграл у Леона Нуара.

Но дальше случилось невероятное. После «салаг» в спор вступили «учителя» — Франсуа де Мирель с Дамьеном де Моро. Поединок был опасным и яростным, и почти до последнего итог его был неясен, но вскоре стало понятно, что при равенстве подготовки, Дамьен просто оказался выносливее. Котёнок с разбега бросился в объятья де Моро, с апатичной улыбкой поздравил отца Горация и отец Аврелий, и тут по старому турнирному обычаю декурион соседнего класса Этьенн Ларю выкрикнул формулу, призывающего всякого, кто желает, сразиться с победителем.

Никогда и никто не выходил. Но тут со странной, застывшей и неживой улыбкой на корт вышел Лоран де Венсан. Дамьен побледнел и бросил мрачный взгляд на Горация де Шалона. Тот знал, что Лорана нельзя назвать опасным соперником, кисти его рук были слабы и лишены гибкости, де Венсан не отличался ни подвижностью, ни силой удара, тем сильнее удивил отца де Шалона остекленевший взгляд Дамьена — в нём читалась запредельная боль.

Этот смешной поединок Дамьен де Моро проиграл. Проиграл при полном и потрясённом молчании корта. Проиграл, почти не сопротивляясь. Бог весть, однако, на что рассчитывал Лоран де Венсан, но после победы он не дождался ни одного поздравления. Котёнок, исподлобья взглянув на него, заявил, что де Моро просто поддался ему, и нагло спросил, не хочет ли он сразиться с ним, с Гаттино? Он-то поддаваться не будет. В полном молчании смотрел на него отец де Шалон, отец же Аврелий со смехом поздравил его с тем, что следующий турнир, как победитель, он будет открывать сражением с Франсуа де Мирелем…

Лоран побледнел. Триумфа не получилось.

При этом отец Гораций не мог не поймать внимательный настороженный взгляд отца Аврелия, которому произошедшее понравилось куда меньше, чем проигрыш де Миреля. Он едва заметным жестом указал на трапезную. Когда отцы уединились там, Сильвани без обиняков посоветовал де Шалону быть осторожнее. Со змеёнышем, на его взгляд, происходит что-то странное.

— Вам не было видно выражение его лица, когда он вышел на корт. Я испугался. В его глазах было столько злости, сколько я за всю жизнь не испытывал. Быть беде, ей-богу.

Пророчества отца Аврелия не улучшили настроения его собрата, тем более, что и сам де Шалон в какой-то мере предчувствовал нечто подобное. Демарш Венсана удивил и испугал его. Гораций де Шалон был погружён в глубокое молчание, когда неожиданно услышал вопрос о том, где можно посмотреть метрики учеников их класса? Гораций, несколько дивясь, ответил, что все документы в ректорате, у отца Эзекьеля. Отец Аврелий молча кивнул.

В тот вечер Гораций де Шалон с трудом разыскал Дамьена де Моро, рыдающего на грязной копне на сеновале за конюшней. Ворон был уверен, что учитель никогда не простит ему случившегося. Тот простил, но всё-таки задал — будничным тоном, спокойно и мягко — вопрос о том, чем именно угрожает ему Лоран де Венсан? Если Ворон поделится с ним — он, де Шалон, даст ему дельный совет, быть может, поможет избавиться от унизительной зависимости… Ответом был новый приступ истеричных рыданий. Дамьен понял, что учитель не сердится за проигрыш, но сказать ничего просто не мог…

Отец Гораций не настаивал, но повёл его в умывальник.

Затем произошло не менее странное событие.

Проверочная работа по греческому языку была последним экзаменом. Она не могла ничего изменить в итоговых оценках Потье, блестяще успевавшего по всем предметам. Сданная первой и проверенная отцом Горацием, его работа была признана отличной. Гастон удостоился комплимента, что с такими знаниями он мог бы обмениваться мнениями и с Платоном. Потье, заметив, что охотнее побеседовал бы с Аристотелем, тем не менее, был польщён.

Вторым работу сдал д'Этранж, и отец де Шалон заметил, с каким беспокойством покосился на сданный листок Гастон. Отец Гораций положил листок на край стола, и незаметно проглядел написанное. Затем свою работу сдал Дамьен де Моро, Котёнок ожесточённо грыз перо, что-то вспоминая, Дюпон давно дописал, но сидел, уставившись на пустую стену, де Венсан неторопливо выводил на листке слова.

Отец Гораций прошёлся между рядами, главным образом пытаясь понять, что с Мишелем. Взгляд Дюпона был невидящим и пустым, и ни приближение педагога, ни нараставший шум в классе ничего не меняли ни в позе Дюпона, ни в его взгляде. Де Шалон мельком заглянул в листок Лорана — и поморщился. Только беглый взгляд отметил три грубейших ошибки. Чёрт его знает, что за щенок? У него хватило ума задать им неразрешимую задачу, — и не хватает мозгов понять элементарное…

Де Шалон заглянул в листок Дюпона. Все четыре задания были сделаны, все слова правильно разобраны. Он тронул Мишеля за плечо. «Дюпон, что с вами?» Мишель подскочил, словно проснулся. Он испуганно огляделся, почесал макушку, торопливо сдал листок и, бормоча что-то про эстрагон и называя себя идиотом, пулей вылетел под смешки класса в коридор.