Мораль святого Игнатия - Страница 64

Все, кроме капельмейстера отца Теофиля. Он не принимал никакого участия в тушении пожара, был мрачен и раздражен. И было с чего. Через несколько дней ожидался визит Провинциала, ректор распорядился приготовить к его приезду несколько прелестных рождественских песнопений. Он и приготовил. Но что в том проку, когда он лишился солиста? Голос Эмиля де Галлена окончательно превратился в баритон верхнего регистра, звучный и красивый, но что толку? Кто будет петь Agnus Dei? Он тщательно проверил всех малышей начальных классов — и что? У Жака Ровена был хороший слух. Зато полностью отсутствовал голос. У Рэнэ Блуа голос был приятен — так, нате вам, медведь на ухо наступил. Правда, малыш Франсуа Леруа имел прелестный голос и отличный слух — так зато был похож на чертёнка, выскочившего из преисподней! Хвоста и рожек только не хватало! Предстань такой перед проверяющим — доведёт до заикания! Просто беда. Эти малыши не шли ни в какое сравнение с утраченным солистом — ангелоподобным красавчиком с голосом сирены! Хоть кастрируй, ей-богу. Он зло косился на зеленоглазого Гаттино, тот отвечал отцу Теофилю скорченной рожицей.

Дюран и Гораций направились к себе за сменой белья — отец Симон распорядился топить баню. По пути они встретили отца Аврелия, сильно испачканного сажей, обменялись замечаниями о случившемся, и разошлись по спальням. Однако, если Дюран и де Шалон попали к себе беспрепятственно, путь отцу Аврелию преградил Гастон Потье, подпиравший косяк его двери. Глаза их встретились, лицо Сильвани не было закрыто шарфом и было заметно, что щека его обожжена. При этом сам Сильвани заметил, что Потье, хоть и робеет перед незнакомым учителем, настроен решительно и никуда не собирается уходить, пока не поймёт все. На лице отца Сильвани появилась странная усмешка, чуть пренебрежительная и высокомерная, однако, казалось, что в ней нечто и нежное, почти дружеское.

— Вы знали нашу семью? — Потье внимательно всмотрелся в изувеченное шрамами лицо, — вы знакомы… с моим отцом?

Сильвани снова усмехнулся и покачал головой.

— Я никогда не знал его.

— Значит… Вы назвали меня Лебелем… вы знали мать?

— Знал, — отец Аврелий был безучастен и насмешлив, — я был дружен с братом твоей матери, Арманом Лебелем, знал и твою бабку мадам Габриэль Лебель. Она однажды оттаскала меня за уши за обнесенную вишню, — он улыбнулся при этом воспоминании. Твой отец получает письма от шурина? — Сам он при этом, отодвинув Потье, открыл дверь и протолкнув Гастона к себе, вошел в комнату следом за ним.

— Дядя Арман… Он в Канаде…

— Да, Старый свет ему показался тесен, и он отправился в Новый… — отец Аврелий плюхнулся на кровать и принялся стягивать испачканные сапоги.

— Но почему вы сказали, что огонь… вы же знаете… что случилось с бабушкой?

— Конечно. Не полезь она, безголовая, в горящий загон спасать быков — была бы жива-здорова и поныне. Ей на голову свалилась балка, Арман думал, что ей не выжить, но она поправилась. Потом, правда, начались, то головные боли, то странности. Ну да немудрено.

Потье несколько минут потрясённо молчал, пытаясь вместить и осмыслить сообщенное. Потом глаза Гастона медленно заискрились ликованием, ведь, как всем известно, cessante causa cessat effectus!С исчезновением причины исчезает и следствие! — но, перемолчав душевное волнение, вопрос задал донельзя прозаичный.

— А… вы…пострадали на том же пожаре?

— Господь с тобой, малыш, это случилось — он показал на щеку, — пять лет назад.

— Стало быть, моя бабка была глупа, что полезла в пламя, а вы — умный?

Отец Аврелий рассмеялся, отчего лицо его сильно перекосило, ибо часть лица не двигалась.

— Я спасал сына, а твоя бабка — скотину. Ты неглупый мальчик, так что разницу понимаешь. Кроме того, я заметил, что ты и ещё кое-что понимаешь… — Отец Аврелий хотел продолжить, но Гастон удивленно перебил его.

— Сын? А откуда сын у монаха?

Отец Аврелий поморщился.

— Не всегда же я был монахом, Господи… У меня была семья. Но это уже неважно. Скажи-ка мне… Где Калибан?

Потье опустил глаза и тут же снова их поднял, весело улыбнувшись.

— Либо — сгорел, либо — удрал, либо… куда-нибудь… закалибанился… Сторож я, что ли, Лорану де Венсану-то?

Монах смерил внимательным взглядом Гастона. В этой семейке все артистичны, по лицу ничего не прочтешь.

…После разговора с отцом Аврелием Потье провёл два часа в храме.

Он сам не понимал, что делает — молится ли, плачет ли, смеется, благодарит Господа или просто поёт девяностый псалом — ужас безумия растаял. Слезы катились по щекам, но он не замечал их, только в мокрых ресницах странно, ликующим фейерверком преломлялись и разлетались искры от золотых окладов икон и пламени свечей. Ему ничего не угрожает!! Если он не получит балкой по голове, — у него есть все шансы до конца своего земного пути забыть о дурацком Бисетре!! Отец Гораций не обманул его!! Но… ведь сбылось и другое пророчество отца Горация! Неужели он, Потье, всё-таки наступил на василиска и аспида, и с калибаном, наконец-то, покончено?

Глава 6. Убийство

Глава, в которой поиски, предпринятые накануне, наконец увенчались успехом, но обнаруженное оказалось столь непотребным, что довело одних отцов-иезуитов до смеха, других — до слёз.

После утренней службы всех преподавателей снова спешно собрали. Теперь все были куда серьёзней, чем накануне. Предлагалось заново обыскать коллегию, обратиться в полицию, и даже, Бог весть зачем, отец ректор решил вызвать адвоката.